Что ж спать, так спать. Я отправился к себе. Лежал и вспоминал, как тетя говорила о мальчике, с которым она это делала. Я даже силился представить как! Но не представилось. Словно в юношеском сне - часто снятся обнаженные женщины, а доходит до раздевания - просыпаешься. Просыпаешься потому, что никогда не раздевал и не знаешь, как все происходит.
"Он проникал ими в меня" , - не представлялось...
Измучив воображение, я уснул. Мне приснилась Наташка. Я просил скинуть одеяло, в которое, она была закутана, но ее карие бесенята только смеялись. Потом Наташка повернулась, шлейф принцессы поволокся за ней. Издалека она бросила - "не умеешь, не умеешь!".
Проснулся я печальный, надел трусы, трико и рубаху - траур по испорченному выходному дню, который, еще три часа назад, обещался быть таким прекрасным. Встал ровно в восемь, вместо обычных десяти-одиннадцати. Сон-кошмар совсем не расположил меня к просмотру его продолжения.
Я вышел из своей комнаты, тихо подошел к шторам, заглянул к тете. Наташка спала ангелом. Закуталась в одеяло, в мою сторону торчал задранный нос над приоткрытым ртом с алыми губами. Тети не было. Вздохнул и отправился умываться.
Черпая ладонями воду, я освежил лицо, надраил его мылом, лежавшим в пластмассовой подставке - обычно такие вешались на край ванны, а здесь она была на кромке бочки, и сполоснул. Когда отстранился, вспомнил, что забыл взять полотенце.
Остатки несмытого мыла противно защипали глаза. Я попытался убрать их руками, но к лицу мягко прислонился ситец и в несколько круговых движений устранил проблему. Пальцы, слегка прикоснувшись, убрали со щеки упавшую ресницу, я прозрел.
Тетя утерла меня подолом своего халата. Чтобы достать им до моего лица, ей пришлось его распоясать и приподнять, оголить ягодицы и грудь.
- Теперь прыщей не будет, - засмеялась она.
Ее располагающий к доброму утру смех остался без ответа. Тетя взлохматила мне мокрые кудри с вопросом во взгляде.
- Научи, - пробурчал я. Так глубоко засело в меня "он проникал ими в меня" , что я выдал без всяких предисловий.
- Чему? - спросила тетя, видимо она уже забыла, а может и не забыла, глаза у нее были игривыми.
- Наташка сегодня хотела пойти купаться.
- Ой, и быстрый! Прям, так сразу моя наука и понадобиться?
- У нее нет купальника.
Тетя задумалась.
- А она согласилась?
Я угукнул. Тетя снова задумалась.
- Научу, если пообещаешь, больше с Наташкой ничего не делать. Договорились?
- А что я могу с ней сделать?
Тетя улыбнулась.
- Иди сюда, за бочку.
Я зашел. Теперь между нами и окнами дома была двухсотлитровая железная бочка.
- Дай руку...
Тетя откинула полу халата, который уже запоясала, и просунула мою ладонь себе между бедер. Пальцы обдало жаром.
- Чувствуешь бугорок?
- Да...
- Потри его тихонько. Ласкай подушечкой пальца.
Я сделал, как она сказала. Очень быстро между бедер тети стало не только жарко, но и влажно. Она изменилась в лице, на щеках появились красные пятнышки, увеличились, слились в единый пожар. Тетя закрыла глаза и немного присела.
- Он увеличился! - сказал я, присоединив к пальцу второй.
- Так и должно быть, - с трудом ответила она. - Немного сильнее...
Я прижал к бугорку оба пальца, влажный, он проскользнул меж ними. Тетя пошатнулась, чтобы не упасть ухватилась за мою рубаху.
- Сдави пальцами...
Я так и сделал. Второй рукой тетя оперлась о край бочки и простонала.
- Подушечкой одного пальца потри самый верх... Вторым поддень бугорок изнутри...
Пальцами я почувствовал - бугорок перестал быть бугорком, скорее это было что-то твердое и продолговатое только на половину облаченное в жаркую плоть. Моя ладонь стала влажной, тетя навалилась на бочку грудью и вскинула голову, старясь не закричать.
Рябь мимики пробежала по ее лицу...
- Все, Горюшко, все... - выдохнула она.
- А у Наташки есть бугорок? - спросил я, когда тетя отняла мою ладонь от себя.
- Подожди... Дай отдышаться...
Тетя зачерпнула ладонью воды с бочки, брызнула на горевшие огнем щеки.
- Спрашиваешь, есть ли? Если найдет нужным, то сама скажет. А что с ним делать, ты теперь знаешь.
- А ей понравится?
- Горюшко! Это она тебе тоже сама скажет. Только будь нежнее, главное не молчи. Принеси из сарая маленькую табуретку и иди... Чего в такую рань поднялся? . .
