От перевозбуждения ее пробивала дрожь. Поникшая возвращалась к себе она и ощущала себя половой тряпкой, которой протерли до блеска сапоги и бросили в угол. Опустошенная, обманутая в ожиданиях, она все боялась себе признаться, что ее телом пользуются как унитарным бытовым прибором для удовлетворения похоти господ.

Комната ее встретила тоскливой пустотой. Гувернантка легла в холодную постель и вдруг остро почувствовала такую искреннюю, пронзительную жалость к себе, что невольно заплакала. Ее тело словно боялось одиночества. Ей так хотелось, чтобы ее кто-то пожалел, погладил. Гениталии, от предшествующих событий, приобрели такую повышенную чувствительность, что их она остро ощущала, о чем бы не старалась думать. Как не пыталась Ольга заснуть, ей это не удавалось и желание удовлетворить похоть все нарастало. Через час, мысль о том, что она неудовлетворенная не сможет заснуть, стала настолько для нее очевидной что ей пришлось встать. Накинув халат она подошла к окну. Прохлада ночи только усилила ее тоску. Вдруг она обратила внимание, что рукав халата слега испачкался от пыли на подоконнике. Это предопределило дальнейшие ночные события. Быстро оценив возможность этой ситуации на требовательно зазвонила в звонок вызова прислуги. Натя пришла через пять минут. Она была заметно заспана и недовольна.

- Дрянь. - Ольва отвесила звонкую пощечину девушки и сразу почувствовала себя легче. Тоска куда-то отступила и душу заполнила только горячая похоть. - Сколько я тебя буду ждать.

- Простите барышня.

- Что? Простите! - Раздалась еще одна пощечина.

- Ой! Барыня больше не буду. - Натя быстро изменилась. Потухшие было, сонные глаза наполнились влагой и испугано таращились на Ольву.

- Не буду! Что не буду? - Разошедшаяся гувернантка с явным удовольствием, широко размахнувшись, еще раз врезала девушке, которая от сильного удара даже присела.

- Барышня, миленькая, простите. Больше никогда не заставлю вас ждать. - У упавший на колени Нати задрожали губы. - Больше никогда, только простите, милая, добрая, я все поняла.

Ольва присела на кровать. Сейчас она удивлялась, как мысль о этой девушке не пришла ей раньше. Как все оказалось просто. Отхлестав ни в чем неповинного человека по щекам она испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Ольва почувствовала как беды ушедшего дня проходят, нервы успокаиваются. И остается только нарастающая, всепоглощающая, как огромная, как штормовая волна, страсть и эта - эта дрожащая девушка пред ней на коленях.

- Что это? - Ольва указала девушке на испачканный край халата.

- Я не хотела... Я не буду больше...

- Я спрашиваю, что это? - Раздалась еще одна пощечина и Натя закрыла лицо руками. Плечи ее вздрагивали от рыданий.

- Барышня простите, больше не буду.

- Ты решила проверить мое терпение. Я тебя сейчас устрою... Отвечай, дрянь!

Натя робко посмотрела на рукав и еще громче заплакала, умоляя Ольву ее простить. Разглядывая рыдающую у ее ног служанку, Ольва все возбуждалась и чувствовала, как обильно выделилась влага у нее между ног.

- Я должна тебя примерно наказать. И немедленно успокойся, терпеть не могу слез. Ну... Давай утрись. - Натя, как ни странно, быстро уняла рыдания и вопросительно посмотрела на гувернантку.

- И так я должна тебя примерно наказать. Как здесь обращаются с такими неряхами как ты?

- Барышня, я все исправлю...

- Как таких наказывают здесь? Ну, отвечай!

- Вы можете просить Мадам о наказании меня.

- Думаю двадцати плетей тебе утром хватит. Как думаешь? А вечером еще добавлю. - Натино лицо побелело от страха. Ольва с удовольствием глядела в выпученные от ужаса глаза прислуги.

- Госпожа, я умоляю вас, простите меня пожалуйста, я исправлюсь. Я буду делать все что вы захотите. Только пощадите меня. Пожалуйста.

Гувернантка медленно, как бы меняя позу, слегка раздвинула ноги и почувствовала теплый запах своей возбужденной и раскрытой плоти. Такой мокрой она еще не была. Сидящая на коленях пред ней служанка не могла не увидеть этого, но от страх не решалась дотронутся до Ольвы.

- Ни каких простите. Пожалуй для такой глупой девки даже мало. Тридцать плетей, да и то добавить надо бы.

- Господи, ну барышня, ну только скажите. Я все для вас сделаю, ну что вы желаете. Любое ваше желание... - Она с немым вопросом в глазах пытливо смотрела на Ольву, как давая понять, что ждет только ее повеления, но Ольве хотелось чтобы эта дрожащая от страха девчонка сама проявила инициативу.

- Я ложусь спать и не забудь мне утром напомнить о наказании.

- Барышня, позвольте вас раздеть.

После того, как Ольва молча ей кивнула, Настя стала осторожно, словно какую-то драгоценность, снимать тапочек с приподнятой ноги барышни. Сняв его она припала к стопе гувернантки, покрывая ее поцелуями. Видя что Ольва молчит, бедная девушка стала целовать ее ноги все выше. Когда Натя уже поднялась выше колена, Ольва неожиданно, обмотав на руку волосы служанки, оторвала ее лицо от ноги и приподняла вверх.

- Дрянь, что ты себе позволяешь. Кто тебе позволил?

Служанка видя довольную усмешку ее госпожи некоторое время колебалась выбирая правильное поведение и понимая что хуже не будет и что от нее ждут, промолвила - Разрешите у вас протереть.

- Не поняла, говори яснее. - Ольва ослабила хватку.

- Позвольте я протру у вас между ног. Языком, у вас там. Я прошу вас.

Ольва отпустила Натю и после того как та, торопясь чтобы ее госпожа не передумала, припала ртом к гениталиям, откинулась назад, как бы отдаваясь в распоряжение умелого языка прислуги...

Натя была отпущена только через час. Целый час Ольва забавлялась покорной и испуганной девушкой. Та лизала ее гениталии и даже анус. Виртуозно работала над клитором Ольвы кончиком языка. Покрыла поцелуями все ее тело. Ольва, испытав многочисленные оргазмы, даже пробуя их в последствии сосчитать, сбивалась в счете. Отпустив прислугу она прекрасно заснула.