- Я помогу ее найти, возьмите меня с собой, - попросил я, отчаянно надеясь все еще успеть спасти Полину. Менты переглянулись и махнули мне рукой следовать за ними. Двое других остались в засаде сторожить Полину у нее дома.
Уже в машине поступила новая вводная:
- Надо опросить граждан в этом районе.
Поскольку опера были в "гражданке", я мало чем от них отличался (разве что одежда получше) и тоже приставал к прохожим, показывая им фото. Один грязный забулдыга отреагировал:
- Кажись видел где-то...
- Где?! - Спросил я.
- Не помню с похмелья, братан.
Я пользовался картой. Из наличных в бумажнике была лишь купюра самого высокого номинала на всякий случай. Он наступил и я протянул ее ему:
- Если наебешь, я тебя укатаю лет на пятнадцать.
Он жадно схватил деньги:
- О, ништяк! От души, братан...
- Ближе к делу.
- Да там она, за углом. Слезы горькие льет в гаштете.
В прошлой жизни, до того как превратиться из мужчины в пьяницу, он, видимо, служил в ГСВГ, где этим словом обозначалась пивная. Я быстро направился к ней.
- Эй, стой! - Окликнул меня опер. - Ты куда?
- Да я так, посмотреть просто...
- Че ты мне лечишь?! Давай, колись!
- Полина в пивной за углом.
- Значит так, я войду туда один, - решил опер. - А вы стойте у входа.
- Давай лучше я пойду. Я ее знаю, - предложил я.
- Не лезь, - ответил мент и сказал своему напарнику. - Присмотри за ним чтоб не путался под ногами.
Он зашел в пивную и сразу увидел ее:
- Полина Ивановна! - Он радушно позвал ее и расплылся в улыбке.
Она сразу вскочила, опрокинув стул, и перевернула на бок столик, за которым сидела. Из- под полы пальто сверкнул сталью кортик.
- Не подходи! - Полина держала его двумя вытянутыми руками.
Опер выхватил из наплечной кобуры пистолет:
- Спокойно, спокойно, девочка, отдай мне нож. - И он шагнул навстречу Полине. Она метнула в него кортик. Рефлекторно опер нажал на спусковой крючок. Он был хорошим стрелком и с такого расстояния всегда попадал куда хотел. Но сейчас он выстрелил в том момент, когда уклонялся от клинка, просвистевшего рядом с его ухом. Поэтому пуля попала не в плечо, куда он целился, а в левую часть груди Полины.
У пивной остановилася шикарный автомобиль Ланы и с водительского места появилась она собственной персоной.
- Какого черта тебе здесь надо! - Грубо спросил я.
- Хочу посмотреть этой суке в глаза.
И тут раздался выстрел. Я оттолкнул второго опера и бросился вовнутрь. Как сейчас вижу это словно в замедленной съемке. Полина широко раскинула руки. Ее ноги подкосились, а на кипельно белой рубашке расплывалась ярко-красная клякса. Больше всего мне запомнилось ее лицо. Полина улыбалась... Говорят, меня держали четверо, а я вырывался, что-то орал и брызгал слюной.
Орудие преступления, кстати, пропало и его так и не нашли. Это до сих пор остается загадкой для следствия... Когда одни бросились к павшей Полине, а другие держали меня, в этой неразберихе в пивную потихоньку зашла Лана. Просто так, из любопытства. Она увидела торчащий в деревянной стойке кортик, заслонила его собой, вытащила и спрятала в сумочке, а затем незаметно удалилась. Лана никогда не говорит почему она так поступила, а я и не спрашиваю. Теперь этот кортик лежит в ящике письменного стола, на котором я дописываю последние строки истории Полины и ее любви и ненависти. Со временем моя боль утихла и душевные раны зарубцевались, но, ставя здесь точку, мое сердце по-прежнему тоскует и ноет.
Она как могла волокла его,
Был берег очень крутой.
Теперь Генри Ли плывет по реке
Мертвый и молодой…
А ветер все дул,
Все завывал
Ла-ла-ла-ла-ла
Ла-ла-ла-ла-ли.
